16 марта исполняется 99 лет со дня рождения Тонино Гуэрра – итальянского писателя, поэта, сценариста, художника и гуманиста. «Амаркорд» Феллини, «Фотоувеличение» Антониони, «Ностальгия» Тарковского, «Брак по-итальянски» де Сика или «И свет во тьме светит» братьев Тавиани – эти и еще десятки других шедевров мирового кинематографа объединяет имя Тонино. Он не был просто сценаристом, он был соавтором. В феврале этого года мы встретились с Лорой Гуэрра, женой Тонино, его русской музой и хранительницей наследия Маэстро. Во второй части интервью – рассказы Лоры о кино, театре, поэзии Тонино. О дружбе, таланте и любви к жизни и людям. И даже о том, что бы сказал Тонино, посмотрев сейчас «Дау» Ильи Хржановского (которого Тонино и Лора знают практически с пеленок).
Тонино Гуэрра
«Когда Тонино было около 70 лет, у него началась новая жизнь»
– Лора, что бы Вы рассказали о Тонино человеку, никогда не слышавшему этого имени?
– Тонино прежде всего был Работником, если пользоваться терминами философии Георгия Гурджиева. Есть на земле работники, которые оставляют свой след. И по мнению Гурджиева, их сгусток энергии после смерти не растворяется в космосе, в отличие от всех нас, а остается и продолжает влиять на происходящее. Да, Тонино – создатель, работник, маэстро, но для меня он прежде всего гуманист, он всегда начинал день с мыслью «Что я могу сделать для других». И когда кончился его большой роман с кино, мы с Тонино переехали из Рима в итальянскую деревню. Хотя Пеннабилли формально – город, из-за расположенного в нём епископства, хотя живет там около 1800 человек. В тот момент Тонино не знал, что будет дальше, но большое кино уже закончилось. Я называю тот период эпохой Возрождения: сразу после войны в кино вошли гении, минимум двадцать гениальных режиссеров, которые родились в одночасье, в одном месте, в Италии – также, как когда-то уже было здесь, в эпоху Ренессанса, только сейчас у них в руках были камеры.
Мастерская в Пеннабилли
Конечно, переехав в Пеннабилли, Тонино периодически продолжал работать в кино – с Франческо Рози, с братьями Тавиани они сделали два фильма, с Ангелопулосом Тонино работал до последнего дня. К нам в Пеннабилли постоянно приезжали молодые режиссеры, снимались фильмы. Помню, как однажды все на площади были ошеломлены – Орнелла Мути и Филипп Нуаре приехали сниматься в «Трепете воробья» по рассказу Тонино. Я не знаю, как это точнее перевести на русский, у Тонино это «frullo» – движения воробья во время любви (Существует русскоязычный вариант названия «Шелест воробьиных крыльев» – прим.ред.).
Тонино Гуэрра в Пеннабилли
И вот в 90-е годы, когда Тонино было около 70 лет, у него началась новая жизнь. Началась та деятельность, на которую не было времени и сил, пока Тонино занимался кинематографом. Получилось, что он начал рисовать, придумывать и создавать фонтаны, сады, мебель, мозаику. Наш двор превратился в мастерскую и одновременно в место, куда все приходили. Например, Тонино выковал гигантские листы. Знаете для чего? Тонино говорил, что осенью звук падающего листа оглушает, потому что с ним опадает целый год. И он сделал «Собор листев» – семь гигантских листов из ржавого железа стоят в Чезенатико, в том месте, где до сих пор существует спроектированный Леонардо да Винчи канал. То, что он раньше отдавал кино, он начал воплощать в жизни. Ещё Тонино пел замечательно, танцевал: чечетку танцевал как никто, я сама видела, как он учил Марчелло Мастроянни на лестничной площадке нашей квартиры в Риме для съемок «Джинджер и Фред».
Фонтан Тонино Гуэрра
«Он стал поэтом в нацистском концлагере»
– Тонино известен прежде всего как соавтор (именно соавтор, а не сценарист) великих фильмов. Но ведь он написал очень много стихов, поэм и прозы. Когда он начал писать?
– Тонино стал поэтом в нацистском концлагере. Он всегда говорил, что его забрали немцы, когда он пошел кормить кота. Но это не совсем так, на самом деле он нёс партизанские листовки. В лагере он был самым молодым. И вечерами, после этой адской работы, соотечественники просили его рассказывать истории. И его первые истории были в стихах – так легче было запомнить придуманное, у него же не было бумаги и карандаша для записи. Но доктор Строкки, работавший в лагерном госпитале, он записывал эти стихи, а когда их освободили, отдал всё записанное Тонино.
Фото: Людмила Сафонова
Потом, после войны, они с Пазолини были первыми, кто начал заниматься возрождением народного языка, итальянские диалекты очень разнятся, когда-то на этой территории находилось 14 государств. Пазолини занимался фриульским наречием, а Гуэрра – эмилиано-романьольским. Потом Тонино оставил это на долгое время, потому что для кино он писал на классическом итальянском, но возвратившись в Пеннабилли, в конце жизни вернулся к своему родному языку. А персонажи из фильмов перекочевали в его поэмы, они все были из этих мест. 6 поэм и несколько книг прозы. Он создал эпос Апеннин, как Улисс, он возвратился на родину и закончил тем, что было в самом начале. Мне всегда казалось, что каким-то образом Тонино выбран хранить память этих мест, выбран кем-то, память своего великого народа, давшего миру великие цивилизации.
Cад забытых фруктов в Пеннабилли
«Меня понимает Он»
– Был ли Тонино религиозен?
– Да, по-своему был, но в церковь он не ходил. Его мама, неграмотная и очень набожная крестьянка, в церкви служкой была и даже носила вериги. Когда она помогала служить мессу на латыни, то прибавляла к каждому слову окончание us. Маленький Тонино однажды сказал: «Мама, Вас никто не понимает!». А она посмотрела на него и ответила: «Меня понимает Он».
Тонино и Лора Гуэрра
Потом, когда мы уже жили в Пеннабилли, Тонино дружил с одним крестьянином, Елисеем (Тонино посвятил ему поэму «Огород Елисея»). И вот у него Тонино спросил: «Как думаешь, Бог есть? На что Елисей ответил: «Сказать, что есть – может быть неправдой, сказать, что нет – может быть еще большей неправдой».
В московской квартире Тонино и Лоры Гуэрра. Фото: Людмила Сафонова
«Слова благодарности Педро Альмодовар выразил через свой фильм «Разомкнутые объятия»
– После завершения своего «романа с кино», интересовался ли Тонино тем, что происходило в кинематографе? Режиссёры, пришедшие в европейское и независимое американское кино в девяностых и нулевых – общались ли они с Тонино?
– Уверена, что все современные режиссеры выросли на их фильмах Феллини, Антониони, Пазолини и других, пересматривая их множество раз и используя как учебные пособия. Мартин Скорсезе, Милош Форман рассказывали об этом. Расскажу только про Педро Альмодовара. Когда вышел большой сборник стихов Тонино на испанском, Альмодовар прислал ему письмо: «Я понял теперь, откуда в твоих сценариях такое. Я знал, что ты замечательный сценарист, но я не знал, что ты великий поэт». И слова благодарности Альмодовар выразил через свой фильм «Разомкнутые объятия»: в одной из сцен женщина говорит главному герою: «Не забудь положить в чемодан книгу стихов Тонино Гуэрра».
Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрра
Другая история. Я помню, как в Сант-Арканджело нарисовался гениальный режиссер Роберт Олтмен («Нэшвилл», «Годсфорд-парк»), он хотел снимать фильм о Россини и уговаривал Тонино написать сценарий. Тонино отказался, потому что никто из них никогда не делал биографических фильмов, но обещал помочь с уже готовым сценарием. И вот через полгода приходит сценарий и Тонино мне говорит: «Возьми, прочти, по-моему это гениально, мне нечего туда добавить». Ах, если бы Олтмен тогда снял этот фильм, мы бы все умерли, честное слово! (Роберт Олтмен умер в 2006 году — прим.ред.). Тонино думал всю ночь и написал письмо, что ему нечего здесь делать, но поскольку обещал, он предложил единственное дополнение: во время своих многочисленных путешествий, Россини из окна кареты будет видеть не обычную природу, а оперные декорации.
Федерико Феллини и Тонино Гуэрра
«С Федерико они были прежде всего друзьями, очень близкими, как говорят в Италии «fitti-fitti»
– Тонино работал и дружил с огромным количеством гениев, но всё же первый Художник, с которым всегда связываешь имя Тонино, это Федерико Феллини. Расскажите про них – как они познакомились, как жили и придумывали свои фильмы.
– Они родились в 10 км друг от друга, в один год. Познакомились в детстве, но тогда не подружились. Мальчики из Римини приезжали в меньший по размеру Сант-Арканджело и входили в кафе с громкими возгласами «Это что? Уборная?». Местные, конечно, защищали свой город и дрались с приехавшими, тут же, на площади. Для Тонино поездка в Римини из Сант-Арканджело – «самые длинные 10 км моего детства», все путешествия после, в Нью-Йорк, Лондон, куда угодно были совершенно пустячными по сравнению с той дорогой в Римини. И даже будучи школьным учителем (закончив университет в Урбино, Тонино работал преподавателем) на предложение гостей, приехавших из Рима: «Поедем в Римини, выпьем кофе», он никогда не соглашался.
В московской квартире Тонино и Лоры Гуэрра. Фото: Людмила Сафонова
Они с Федерико проживали одно и то же детство, но не часто встречались. Хотя Тонино рассказывал, как 17-летний Федерико никогда не раздевался на пляже, стесняясь своей худобы, у него даже было прозвище Ганди. Невероятно худой с копной черных волос, которые он потом терял с такой неохотой. Боже мой, как он мучался от этого, заходил во все буквально магазины и спрашивал средства от выпадения волос. «Ну и что, что вы галстуки продаете, может есть что-то для волос?». Или Тонино рассказывал про их общее воспоминание: синьора Инга, ставшая прообразом Градиски в «Амаркорде». Эта красотка была влюблена в Гэри Купера, и когда сеньора Инка шла смотреть фильмы с участием Купера в тот самый «Фульгор» в Римини, она не надевала нижнее белье, а мальчишки зная это, бежали за ней, в надежде что-то увидеть. Когда они стали взрослее и Тонино уже начал писать стихи, Федерико восхищался в письмах поэзией Тонино, рассказывал, как эти стихи его волновали, трогали, гладили, как он плакал и смеялся (отрывки из переписки Федерико и Тонино опубликованы в книге «Уйти как прийти»). Прежде всего они были друзьями, очень близкими, как говорят в Италии «fitti-fitti». И это продолжалось всю жизнь. Были такие удивительные отказы в честь друга, с обоих сторон (например, когда Тонино отказался писать сценарий к «Репетиции оркестра»).
Тонино и Лора Гуэрра с Рустамом Хамдамовым
«Он думал о театре Будущего»
– Имя Тонино всегда связывают с кино, но в последние 15 лет своей жизни он обратился к театру и написал несколько пьес (я обещала ему перевести, но до сих пор пока не сделала этого). Он думал о театре Будущего. Его занимал «театр чтения» – то, что я сейчас в Москве увидела на Таганке в постановке Богомолова. Тонино хотел переделать в театре всё. Если человек подумает о верблюде – значит в этот момент по сцене должен пройти верблюд. Например, Тонино очень любил неаполитанца Роберто де Симоне. Композитор, собиратель народных неаполитанских напевов, он придумал необыкновенный музыкальный театр: на его «Золушку» Феллини пять раз смотрел. Каждый рассказ самого Тонино – театр, каждое стихотворение – кино. Вот вам история, как Тонино перенес пьесу Эдуардо де Филиппо «Филумена Мартурано» в кино. По этой пьесе Тонино с Федерико сняли «Брак по-итальянски» и пол-Италии их ругали, за то что они сделали, за сцены страсти – их не было в пьесе. На что Тонино отвечал: «Во-первых, Эдуардо играл со своей сестрой, не самой красивой к тому же, а у меня София Лорен и Марчелло Мастрояни, что же вы хотите, как они могли иначе?!»
Тонино Гуэрра и Андрей Тарковский
С моей точки зрения, «Жертвоприношение» Тарковского – это про разрушение границ между кино и театром, как кино входит в театр. Да и Бергман постоянно снимал кино, в котором было очень много от театра. А потом, в Италии, где на каждом шагу комедия дель арте, не на сцене, в жизни – без театра никуда. Паола Волкова сначала пугалась, приезжая к нам, и слушая как за дверью Тонино что-то очень громко и бурно, с криками обсуждает с Николеттой, нашей помощницей. А они всего лишь обсуждает меню обеда. Театр везде: у нас в Пеннабилли ежегодно проходит летний фестиваль уличных театров, куда приезжают труппы со всего мира, в Сант-Арканджело, где Тонино родился, тоже потрясающий фестиваль театральный. И подобное происходит во всех итальянских городках. Италия под солнцем пляшет и поет.
«Я хочу, чтобы появился туристический маршрут из Римини в Пеннабилли, от Феллини к Гуэрра»
— Что сейчас делается в Италии для сохранения наследия Тонино и его гениальных друзей?
– Я считаю, в Италии слишком много гениев родилось, не успевают всем ставить памятники. Надеюсь, что еще придет то время, когда оценят и Федерико, и Тонино. За 20 лет после смерти Феллини сделано очень мало, наконец теперь в Римини отреставрировали кинотеатр «Фульгор» (из «Амаркорда»), построили новый оперный театр и в замке Малатеста открыта постоянная выставка, посвященная наследию Феллини. У нас в Пеннабилли, к сожалению, нет таких денег в городском бюджете. «Даже мыши выбегают из нашей мэрии со слезами на глазах», – так говорил Тонино. Сейчас я борюсь за создание литературного музея под открытым небом, вдоль реки Мареккьи, которая является тем самым Рубиконом, который перешел Цезарь. И я хочу, чтобы появился туристический маршрут – из Римини, где жил Феллини, вдоль этого Рубикона, с посещением всех этих загадочных и прекрасных мест. Через Сан-Лео, который Тарковский считал самым духовным местом в Италии и где в замке умер граф Калиостро – к нам, через фонтаны Тонино и восстановленную им церковь. Как говорил Тонино «Приезжайте на автобусах тишины к нам в зеленое море гор», 600 метров над уровнем моря. Я вчера была в замечательном месте в Москве, который строит Ренцо Пьяно, гений современной архитектуры и друг Тонино – и я очень хочу, чтобы у нас с ним состоялся совместный проект в Италии. Когда-то именно Ренцо поздравил Тонино с 85-летием такими словами: «Я немножко тебе завидую, потому что ты архитектор невозможного».
Отреставрированный кинотеатр «Фульгор» из «Амаркорда» в Римини
«В России Тонино нашел снег своего детства»
– Лора, известна фраза Тонино «По жене я – русский». Про вашу удивительную историю любви и жизни, в которой «не было ни дня скуки» мы попытались уже рассказать в предыдущей публикации. Дружба Тонино с Тарковским, Параджановым, Данелией, Ахмадулиной и многими другими – тема для отдельного разговора или даже книги.
– Тонино говорил, что, приехав впервые в Москву, он хотел найти снег своего детства (который потом появился в «Амаркорде»). И он нашел не только снег, но и утраченные к тому времени в Италии жесты: как люди несли в авоськах апельсины, как человек садился на скамейку, клал газету и сверху очки. Тонино знал и любил (правда, в переводах) стихи Блока, Мандельштама и многих других. Но, конечно, встреча с Россией стала для него прежде всего встречей с друзьями. Жизнь Тонино всегда была созиданием дружбы, новых миров
Тонино и Лора Гуэрра
«Что сказал бы Тонино, посмотрев «Дау»
– Лора, Вы упомянули о том, что Илья Хржановский (автор и режиссер проекта «Дау») рос буквально у вас с Тонино на глазах. Что вы думаете об этом нашумевшем и неоднозначном проекте?
– Мы живем во времена перемен. Та эпоха, про которую китайцы говорили «Желаю врагам жить в эпоху перемен». Римская империя была разрушена варварами, создавшими потом новую цивилизацию и то, что мы сейчас называем европейской культурой. Сейчас происходит что-то подобное. Азия, Африка, Восток – приходят в Европу, к прежним варварам и постепенно меняют всё, а мы живем в это переходное время, становимся свидетелями новых поисков. «Дау» — как раз такой поиск. Отец Ильи, Андрей Хржановский когда-то снял несколько гениальных мультфильмов по сценариям Тонино («Лев с седой бородой», «Долгое путешествие» и «Генерал и Бонапарт»), я помню, как трехлетний Илюша, стоя в кроватке, в ответ на возглас Тонино «Мама мия!» тут же воскликнул: «Папа пия!». В прошлом году Илья пригласил меня в Лондон на закрытые первые показы «Дау», он отобрал сам и показал мне 6 часов материала. До Ильи такого опыта не было, чтобы тринадцать лет, практически в тайне, воспроизводилась реальная жизнь под прицелом видеокамер. Воспроизведено всё вплоть до нижнего белья, вымышленных персонажей нет, буфетчицы, дворники, нобелевские лауреаты – все настоящие. Когда я пришла на лондонский показ, я «попалась» тут же: какие-то два чекиста у входа сразу предложили мне подписать какую-то бумагу о неразглашении. И я, человек, который сорок лет живет в другом мире, подписываю это! Я вышла и пролежала в Гайд-парке час, обнимая деревья – так мне было плохо. Поэтому я не поехала сейчас в Париж, где все только и говорят про этот проект. Я считаю, что история с «Дау» – это третье завоевание русскими Парижа, после победного шествия Александра I, Дягилевских сезонов.
– Что бы сказал Тонино, увидев «Дау»? Вряд ли это близко эстетически и этически к тому, что делал и что в искусстве проповедовал он сам?
– Тонино видел предыдущий фильм Ильи «Четыре» (вся пленка, кстати, хранится у нас в Италии). Я думаю, Тонино сказал бы: тебе надо было заниматься государством.
В публикации использованы фотографии со страницы Лоры Гуэрра в Facebook.
Благодарим за помощь в организации интервью Театр Елены Камбуровой, где в этом сезоне ожидается премьера спектакля «Терра Гуэрра» в постановке Ивана Поповски.
